Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лу Няньци дёрнул уголком рта, не подавая ни единого звука, потянул сбоку тонкое одеяло и неохотно бросил на колени:
— Вы бы замолчали.
Его тон звучал прямо-таки наполовину Лу Няньци, наполовину — Лу Шицзю, точно упёртый, не признающий приличий костяк обернули слегка сдерживающей шкурой.
Каменный Чжан не придал значения его тону, непочтительному к старшему, с превеликим удовольствием как следует укрыл одеялом их колени и протиснул внутрь медную печку. Обжигающе горячая, она в мгновение ока согрела всё под одеялом, жар сквозь кожу проник до самых костей, поднимаясь по замёрзшим почти до онемения ногам; действительно чрезвычайно приятно.
Пускай Лу Няньци упрямился, но вскоре после того, как его укрыли, его мертвенно-белое от холода лицо чуть смягчилось. Он пошевелил пальцами и наконец всё-таки сунул руки под одеяло.
— Эге! Так-то лучше, — заговорил Каменный Чжан. — Сколько же тебе лет, что ты такой упрямец-то? Бояться холода — дело ничуть не срамное.
Лу Няньци отвернул лицо, принимая всю эту надоедливую болтовню за пролетающий мимо ушей ветер.
— Не будешь хоть немного прикрывать колени в своём возрасте, состаришься — и в пути не сможешь ходить вовсе, — с чувством продолжал распространяться Каменный Чжан тоном бывалого человека. Погрузившись в повозку, он как начал говорить, так и не прекращал, всё жужжа и жужжа; тоже талант.
Вот только едва он договорил эти слова, как и сам ощутил, что где-то ошибся. Стоило поднять глаза, и он как раз встретился взглядом с Сюэ Сянем, что «в пути не мог ходить вовсе».
Лицо Каменного Чжана разом задеревенело, он боязливо втянул шею и сказал, кашлянув:
— Я, я замолкаю, замолкаю.
Он затих, и Цзян Шинин, до сих пор не открывавший рта, потёр виски и всё же заговорил спокойно и неспешно:
— Только что у повозки ты удержал меня за руку и сказал не расспрашивать, что ты имел в виду? Они…
Цзян Шинин непроизвольно выглянул наружу сквозь щель войлочной шторы и сказал, понизив голос:
— Они странные? И мы всё равно сели в экипаж?
Едва услышав это, Каменный Чжан сказал:
— Они ведь не разбойники какие, нет? Они дали и печку, и еду, негодяи уж не стали бы.
Договорив, он сам себе отвесил пощёчину и сказал:
— Это точно последняя фраза, на этот раз и правда замолкаю.
Лу Няньци закатил глаза с отчуждённым выражением, как будто не выносил этого болтающего без умолку мужчину рядом, но из-за холодности Лу Шицзю через силу сдерживался и не открывал рта.
Не посидев спокойно хоть сколько-нибудь, Сюэ Сянь принялся старательно искать в углу повозки вино, о котором говорила старушка, и пока искал, сказал им:
— Некоторые упоминания здесь — табу, не к месту рассказывать. Впрочем, я заметил только что, как из двух неплотно завязанных узлов, что они перенесли на ослиную упряжку, выглядывала ткань одежд.
— А-а, я тоже заметил, — сказал Цзян Шинин. — Пёстрые. Смотрел когда-нибудь спектакли? Мне кажется, те одежды весьма похожи на театральные костюмы.
Отыскав флягу, Сюэ Сянь сначала взял её в руки и передал тепло, с бульканьем вскипятив вино.
— До чего ароматное вино, — прошептал он и подхватил сказанное Цзян Шинином: — Зачем мне смотреть спектакли? Есть спектакли, достойные меня?
Цзян Шинин молчал, про себя думая: «Тоже верно, куда уж чужой игре до твоих представлений».
— Могу я сказать ещё одно? — спросил Каменный Чжан.
— Кто-то затыкает тебе рот, тебе вырвали язык, что ты не можешь говорить? — раздражённо бросил Сюэ Сянь. — Не болтай попусту, переходи сразу к делу.
— Только что, когда они садились в экипаж и сходили, перенося вещи, я прошёлся к ослиной упряжке и взглянул на неё разок, — сказал Каменный Чжан. — Этот молодой господин предположил верно, в той телеге сложено немало вещиц для фехтования, есть ещё и гонг, и барабан. Они в самом деле играют в театре, люди из тех, у кого ни семьи, ни дома, собрались вместе в театральную труппу, что странствует по всему миру. Тот с тремя шрамами на лице, должно быть, глава труппы, я сосчитал остальных, есть и старые, и молодые — хуадань и лаодань, сяошэн и чжэншэн, а кроме них — и хуалянь с чоуцзюэ[100]. В самый раз для сравнительно крупных спектаклей, есть все, кто нужен.
Театральных трупп в округе Аньцин было в самом деле немало. Некоторые располагались в театрах, и на их долю выпадало меньше ветров и дождей, жизнь их проходила чуть легче. Ещё некоторые обрели громкое имя, прославившись в народе. А некоторые не имели никакой постоянной сцены, исходив и север и юг, и запад и восток, они неизменно разъезжали по миру и ставили вольные спектакли; именитые труппы приглашали выступить в театре пару раз, а от случая к случаю они просто сооружали примитивные подмостки на углу улицы или окраине деревни.
— Прежде тот старший брат сказал, что они тоже направляются в сторону Цинпина, — заговорил Цзян Шинин. — Если есть табу, то не будем об этом. Раз уж вы не запретили нам садиться в экипаж, значит, на совместном пути не должно возникнуть никаких серьёзных проблем, верно?
— Нужно лишь не ступать на путь, на который ступать нельзя, и обойдётся без каких-либо сложностей, — ответил Сюэ Сянь.
Договорив, он бросил обжигающе горячую флягу на деревянный столик.
Каменный Чжан, тайком потирая руки, потянулся, чтобы взять флягу. Сюаньминь, сидевший аккурат напротив него, вдруг щёлкнул кончиками пальцев, и Каменный Чжан ощутил, как его запястье не понять как ударило что-то. Должно быть, удар пришёлся на сухожилие, и рука тут же ослабла.
— Это вино нельзя пить, — сказал Сюаньминь холодно, даже не взглянув на него.
— А? — испугался Каменный Чжан, в голове его пронеслось бесчисленное множество догадок, и он смущённо отдёрнул руку. Подумав немного, он взглянул на узел, что дала ему старушка. — Тогда эту еду…
— Ешь. Съешь — и нас будет четверо в повозке, станет чуть просторнее, — сказал Сюэ Сянь.
Каменный Чжан молчал.
Слегка на взводе, Сюэ Сянь взмахнул рукой.
Внутренний жар неуклонно нарастал, и хотя он изводил не так, как когда Сюэ Сянь был тонким дракончиком, всё равно было ни разу не приятно. Он только и мог, что непрерывно собирать этот
